На этот раз в разговоре о поэте Геннадии Кононове выбор пал на многогранное понятие «свобода». «Мир, просторный и свободный. // Вермут, осы, // слезы, крик гусей холодный, // омут - осень». Кононов родился шестьдесят лет назад, а умер в 2004 году.
СВОБОДА СЛОВ («Псковская губерния»)
Новая книга Кононова похожа на тетрадку, а в ней - беспокойная свобода и приснившийся покой
При жизни поэт Геннадий Кононов не смог издать ни одной своей книги. Выходили лишь отдельные стихи или подборки стихов - в газетах, журналах, альманахах. «Псковские писатели читали стихи Геннадия Кононова с отвращением», - как выразился на одной из литературных встреч критик Валентин Курбатов. Сам он такого отвращения не испытывал и пытался «протолкнуть» стихи поэта, жившего в Пыталово. Что-то опубликовать удалось. Малую часть. Но в июне 2004 года Геннадия Кононова не стало. Книги Кононова стали выходить уже после его смерти. Самая большая - «На русских путях» - открывалась предисловием Валентина Курбатова. Там было сказано: «Я понимал, что Геннадий большой поэт, но не умел по-настоящему вступиться за него...Не нашёл слов».
«Вы о свободе знаете из книг»
Слова о творчестве Геннадия Кононова, действительно, надо подбирать долго и осторожно. Его стихи тревожат, смущают, кое-кого даже стращают или отвращают. Но, как показало время, они не забываются. Чем темнее их содержание, тем заметнее вспышки света. Озарения. Кто-нибудь эти стихи непременно открывает в первый раз и удивляется. Кто-то открывает их в очередной раз и тоже удивляется.
30 сентября 2019 года Геннадию Кононову исполнилось бы 60 лет. Накануне юбилея узкий круг интересующихся творчеством Кононова (из Пскова, Пыталово, Тарту) собрался в псковской Центральной городской библиотеке на Конной. В прошлом году похожая встреча там уже состоялась. Рассказ о той встрече заканчивался словами: «В следующем году, если традиция продолжится, стихи Кононова в псковской библиотеке беспрерывно будут читать уже не 59 минут, а 60». Традиция продолжилась. Но поэтическая акция «Кононов на Конной» в запланированные шестьдесят минут не уложилась.
«Псковская губерния» о Кононове писала много раз. Но всегда есть о чём ещё рассказать. Тем более что к шестидесятилетию поэта его друзья подготовили новую книгу под названием «Издранное». Причём это единственный изданный сборник, который Геннадий Кононов составил ещё при жизни. 136 страниц. Издранное, выстраданное, выстроенное в определённом порядке и, наконец, изданное небольшим тиражом на деньги полутора десятков человек.
В читальном зале на экране демонстрировались редкие кадры 2000 и 1998 годов: Геннадий Кононов читает свои стихи. А в 2019 году в зале псковской библиотеки читали и комментировали поэтические строки те, для кого стихи Кононова - не пустой звук.
Помнится, на одной из предыдущих встреч, посвящённых Кононову, было сказано: «Поэт, говоривший о самом главном - о свободе». Что ж, в книге «Издранное» (московское издательство «Пальмир», дизайн Ильи Сёмина) Кононов свободу упоминает постоянно. Например, так: «Нам только не по климату свобода, // и корчится под танками земля...»
Если верить Генриху Гейне, Робеспьер говорил: «Я раб свободы». Этот француз любил громкие и двусмысленные фразы. В жизни рабов свободы и рабов несвободы встречается примерно равное количество. Те и другие - всё равно рабы. И дело здесь не в климате, а в нежелании взвалить на себя ответственность, отвечая за свои слова и дела.
В русской литературе тема свободы - сквозная. Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой, Булгаков... У каждого был свой взгляд на свободу.
В «Братьях Карамазовых» Достоевский рассказывал о святых старцах, которые берут «вашу душу, вашу волю в свою душу и в свою волю». То есть, объяснял автор, вы передаёте душу и волю другому - в полное послушание. Это послушание должно привести к «совершенной свободе...- свободе от самого себя». Такое самопожертвование касается не только тех, кто сдаётся на милость «святым старцам». То же самое делает тот, кто делегирует свою свободу государству, а точнее - чиновникам. Это тоже своего рода послушание. А заодно и проклятие.
Кононов учился на филологическом факультете, преподавал литературу и человеком был, безусловно, книжным. И поэтому умел отличать книжную свободу от свободы, которая не влезет ни под одну обложку. Свободу, которую не передашь ни одному старцу, ни одному государству.
Орут коты, в окне клубится мрак, но ветхая тетрадка под рукою.
Судьба не черновик, и всякий шаг лишает нас свободы и покоя.
Вы о свободе знаете из книг. Меж тем, едва услышав отзвук зова,
иллюзии беспечный ученик неточное зачеркивает слово.
Раб ослепленный Царства не узрит, но нет преград нагим глазам поэта,
и жизнь его, как рукопись, горит, исполнена огня, теней и лета.
Новая книга Кононова тоже похожа на тетрадку. На общую тетрадь. А в ней - беспокойная свобода и приснившийся покой.
«Лишь в сердце небеса свободные цветут»
У Кононова в сборнике «Издранное» свобода находится там, где бренные тела - только помеха: «Груз кармы на весах, // а свет совсем не тут. // Лишь в сердце небеса // свободные цветут». Свобода связана с чувствами, а не с мыслями. Она отделена от тела. «Ты жизнью опять заболел. // Как продвинешься - станешь свободней».
Но лирический герой, похоже, склонен оценивать пространство свободы не без иронии.
Созревший вечер ветренен и сыр.
Держа в руках неволю и свободу,
гулять в акмэ, любить одну природу,
сменив вино на творог и кефир...
Акмэ это ведь не только высшая степень творчества, но и высшая степень заболевания.
В какой-то момент свобода остаётся где-то далеко позади. Как было сказано, «всякий шаг лишает нас свободы и покоя». Чем больше сделано шагов, тем меньше остаётся свободы.
Во время воскресной встречи в библиотеке разговор зашёл о том, как Геннадий Кононов как автор временами сознательно примерял шутовскую маску. Можно сказать, вживался в роль эдакого «клоуна Духа и свободы». В таком клоунском, вернее в шутовском литературном обличье легче говорить горькие истины. Они кажутся чуть менее горькими.
И вот уже ехидно, по-клоунски, со страниц «Издранного» нам подмигивает полномочный представитель Феба - покровителя и предводителя искусств: «Питомец Феба, клоун Духа и свободы, // возница-возраст все натягивает вожжи. // Над чем смеялись мы с тобой в былые оды, // тому по-рабски служим в сорок или позже».
Феб в мифологии помимо прочего ещё и врачеватель. Он способен если не вылечить, то хотя бы на время заглушить боль.
«Мне казалось, свободных возможностей - прорва, // чтоб исследовать мрак в ожидании знака, // а любовь в зеркала погружалась, как в прорубь, // и в зрачках её грызлось зверьё Зодиака».
Время упущенных возможностей никогда не заканчивается. Но заканчивается жизнь отдельного человека, отдельной страны, отдельной эпохи.
Лирический герой Кононова говорит: «Я свободен вполне в холодке синевы предосенней». Здесь нет сарказма. Зато есть сожаление о навек утраченном. От свободы веет живительной прохладой. Но она незаметно может смениться замогильным холодом.
Он - из Божьих детей, из свободных зверей.
Прохлаждаясь под ливнем, спасаясь от стужи,
он проходит, смеясь, мимо храмов, по лужам,
не входя внутрь оград и не чтя алтарей.
На неторных путях завывает борей...
Груз слов давит. Рабы Божьи и свободные звери с недоумением взирают друг на друга. Внутри одного тела им становится тесно.
«Тихий вечер вечен. // Скоро я стану совсем свободен от речи».
В какой-то момент речь заканчивается, а стихи остаются.
Фото: Обложка книги «Издранное» Геннадия Кононова. Москва, «Пальмир», 2019.
Геннадий Кононов возле могилы Александра Пушкина.
Алексей СЕМЁНОВ